В субботу была запланирована рыбалка. Сбор назначили у так называемой «стены». «Стена» — это стена южно-сахалинского пивкомбината, сюда приезжает затариваться пивом все местное население, ну и, естественно, с утра приходят страждущие поправлять здоровье. После вчерашнего банкета мы абсолютно закономерно влились в их стройные ряды. 

 

Вот портрет местного колдыря, терпеливо дожидавшегося и допивавшего оставленное другими пиво. А взгляд у него — бывшего интеллигентного человека.

 

 

Дима Никулин пиво с утра не пил, ждал в машине, но отражение в стекле уж больно символичное получилось.

   

Наконец, появился Женя Грошев. Он отлично смотрелся в майке, которую ему вчера вручили на 50-летие.

 

Мы обратили его внимание на щит с поздравлением, стоявший неподалеку. Женя обрадовался, только немного удивился обращению в женском роде. 

 

Володя Логинов оделся на рыбалку слишком легко, был подвергнут уничижительной критике и на ближайшем базарчике купил себе подходящую одежду. Теперь он абсолютно комильфо в контексте крючка и поплавка.

было                                                                                                                   стало

 

Ехать на речку планировалось на вахтовом КАМАЗе. Это транспорт, на котором рабочих-вахтовиков возят в отдаленные места. Обычный-то автобус в рыбные места не пройдет. Поскольку готовились к большой рыбалке, КАМАЗ основательно загрузили «Русским стандартом».

 

Итак, мы выехали навстречу неизвестности. Путь наш лежал из Южно-Сахалинска на юг (вниз по карте) и  потом чуть налево, вдоль берега моря до устья речушки Тамбовки, где  мы и собирались рыбачить. Расстояние около 80 километров мы преодолевали более трех часов и это легко объяснить.

 

Сначала дорога была асфальтированной и даже имела разметку.  

 

Потом дорога стала раздолбанной, прекратила прикидываться культурной, но маленькие сахалинские речки мы переезжали все же по мостикам.

 

На финальном отрезки пути дорога исчезла как класс. Не верьте карте, друзья! Нет никакой дороги, ведущей к мысу Крильон и к проливу Лаперуза! Есть крутой морской берег и небольшая пологая отмель вдоль него. Во время отлива по ней можно ехать, во время прилива — не рекомендуется. Хотя смельчаки иной раз и находятся, как нам с удовольствием рассказывали аборигены. Мы ехали во время отлива, заезжая левым колесом в соленую пену прибоя. Нет дороги — нет и мостов, поэтому мы вброд форсировали неглубокие  и спокойные (пока не пришел тайфун) островные речки. КАМАЗ аккуратно заезжал в воду по ступицу, а потом выезжал на другой берег.

 

Временами водитель останавливался, чтобы долить куда-то в механизм все время выкипавшую воду, мы вываливались из кунга и начинали фотографироваться и изучать местные артефакты. На этом снимке ваш покорный слуга лезет в речушку, чтобы набрать раковин для младшей дочери Анны (недолго же она ими играла). Здесь самое время сообщить, что этот снимок и многие другие в репортаже сделаны Ириной Рудневой, за что ей отдельное спасибо.

 

Разумеется, мы не могли удержаться от соблазна поснимать знаменитые сахалинские лопухи. Климат на острове если и не субтропический, то близкий к нему и, поэтому, некоторые растения вымахивают до гипертрофированных, гигантских размеров. Не стоит думать, что лопух — растение абсолютно бесполезное. Во-первых, его научились употреблять в пищу местные корейцы. Никто другой не употребляет, а они как-то вываривают по многу часов и таки едят.  Во-вторых, лопухи очень нужны путешественникам в связи с полным отсутствием дорожной инфраструктуры и, в частности, туалетов. Нет сортиров — и не надо! Ушел «в лопухи» и сразу тебе счастье. И, в-третьих, они замечательно работают местной достопримечательностью, позволяя туристам делать эффектные снимки на тему «лопухи среди лопухов». Вот сколько пользы от ничем, казалось бы, не примечательного  растения, а вы говорите «сорняк»!

 

Мы ехали вдоль моря и с неумолимой регулярностью между дорогой и береговой кромкой видели некие пятнистые возвышения. «Это доты» — коротко пояснил Женя Грошев. Во время одной из многочисленных остановок мы решили лично убедиться в том, насколько крепка оборона российской границы. Подход к доту преграждала грозная табличка, но нас она не остановила. По крайней мере, изнутри — граница прозрачна.

 

С туристической непосредственностью Петя Винс оседлал заклепанную пушку и она из грозной метафоры смерти сразу же превратилась в символ жизнелюбия и плодородия. Греческий божок Приап нервно курит в сторонке.

 

Дот (долговременная огневая точка) представлял собой забетонированное углубление в земле с вмонтированной в него башней танка Т-60, бдительно смотрящей в сторону океана. У дота есть отдельный вход, но внутрь попасть не удалось, железная дверь заварена наглухо. Надо отметить, выход из дота ведет не прямо на поверхность земли, а в траншею, поросшую густой травой.   

 

Если пойти  вдоль этой траншеи, то увидишь нечто вроде наблюдательного пункта, а от него отходит траншея в другую сторону и идет уже к другому доту. И так на протяжении нескольких десятков километров — танки, траншеи и наблюдательные пункты. Оборонительная инфраструктура, если можно так выразиться. По-моему, абсолютно бессмысленная затея — пытаться защитить остров, понастроив доты вдоль ВСЕЙ береговой линии. Корабельные орудия гораздо мощнее и, если коварный враг захочет высадить десант, он сначала несколькими выстрелами крупнокалиберных орудий раздавит эти вкопанные танки, как скорлупки. Чтобы эффективно оборонять остров, нужна хорошая дорога вдоль всей береговой линии, чтобы можно было в нужное место быстро подвезти орудия или войска. Это в России хорошо известно еще со времен позорной Крымской войны 1853-1856 гг.  Но дороги на Сахалине нет, а доты — в изобилии.

 

После осмотра дота у меня случилась мелкая неприятность. Какие-то люди, крутившиеся рядом с дорогой, попросили нас помочь вытащить застрявший в рыхлой почве джип. Как они смогли переехать оборонительную траншею — отдельный вопрос. Мы, движимые человеколюбием, пошли толкать механизм. Поначалу я только снимал этот процесс, а потом, поскольку дело не шло, и сам решил подналечь. 

 

И, в результате, пострадал от третьего закона Ньютона, который объясняет, что происходит с двумя взаимодействующими телами. А именно, третий закон Ньютона утверждает: сила действия равна по модулю и противоположна по направлению силе противодействия. То есть джип мы вытолкнули, но моя левая нога по щиколотку ушла в почву и достал я ее уже без туфли. Туфлю достал отдельно и долго еще сушил и отскребал ее, расхаживая по сахалинской земле в одном носке. 

 

Пока ехали, дважды или трижды натыкались на стоянки рыбаков-промысловиков. Жалкое зрелище, вагончики и покосившиеся хибарки. На всех сооружениях печать временности, ничего постоянного, капитального или хотя бы свежевыкрашенного. Быстро рвануть и убежать. С момента ухода японцев с острова, никто по-серьезному его не осваивал, да и не собирается. Конечно, повезло, нашли углеводороды, но это на севере. А южное побережье безлюдно, руки до него не доходят и, тем более, ноги. Понятно, что 120 миллионов жителей страны восходящего солнца, живущие друг у друга на головах, воспринимают это, как вопиющую несправедливость.

 

Не знаю, браконьерствуют ли эти рыбаки, но они просили не фотографировать их. С оборудованием у них, кстати, все в порядке: моторные лодки, сети, самосвал и даже автокран. Зачем им автокран-то? Сети вытаскивать? 

  

 

Долго ли, коротко ли, но мы достигли устья реки Тамбовки. Лагерь представлял собой несколько будок, покрытых синим полиэтиленом. Полиэтилен здесь был не лишним, поскольку не переставая моросил мелкий дождик.  Принимающая сторона активно хлопотала по хозяйству. Стало ясно, что даже в случае неудачной рыбалки, голодными мы не останемся.   Каждому из нас выдали резиновые сапоги, спиннинг и продали лицензию на отлов трех рыбин породы сима (ударение на второй слог). Выписывал их представитель рыбнадзора, веселый мужичок Андрюха, и у всех требовал паспорт либо водительские права. Вездесущесть российской бюрократии поражает. Ты забираешься в какую-нибудь ядреную глухомань, где даже староверы не прячутся, но и там тебя настигает чиновник, требующий паспорт. Рыбе ведь важно, чтобы ее выловил человек, имеющий прописку, а не абы кто.

 

 

Затем за нас взялся Саша, владелец всего этого мощного бизнеса по организации экстремального отдыха. Он показал, как пользоваться спиннингом и сказал, что у неопытных рыбаков на красную блесну лучше всего клюет. Мы тут же разобрали со стола красные блесны. Кроме того, Саша предупредил, чтобы мы далеко не уходили, «а то недавно здесь медведя видели». «Если встретите медведя, — неторопливо пояснил он. — Убегать не надо, погонится как за добычей, смотреть в глаза не надо, воспримет как агрессию, надо спокойно пятится задом и отходить, отходить, отходить. Медведь просто так на человека не нападает. А отходить надо так: шаг влево, шаг назад, шаг вправо, шаг назад, шаг влево, шаг назад и так далее. Кстати, кто знает, почему именно так, а не по прямой?». Мы не знали, мы медведей только в цирке видели. Саша оглядел нас и значительно произнес: «Чтобы в собственное дерьмо не наступить». Мы охотно согласились.

 

И вот мы разбрелись по берегу великой русской реки Тамбовки. Речка мелкая, но течение быстрое и вода очень холодная. Моросил мелкий противный дождик, но мы уже привыкли к нему.   Вова Руднев, как самый опытный среди нас рыбак, поначалу удочку не закидывал, а присматривался и поучал других. Как стало понятно позже, он искал самое рыбное место.     Я вспомнил поговорку про рыбу, которая ищет где глубже, и полез в реку подальше от берега, в надежде получить рекордный улов. Всем соперникам я сразу же показал, какого размера симу я планирую поймать.     Моими действиями периодически пытался руководить Женя Грошев. Сам он удочку почему-то не взял, но, когда увидел как бодро машут спиннингами другие, в нем тоже проснулся азарт. «Шура, — говорил он, — вон там, у противоположного берега она шныряла, под кустиком, туда закинь удочку».   Я честно пытался выполнить Женины инструкции, но мою замечательную красную блесну все время сносило. Тогда Грошев отобрал у меня спиннинг и сам попытался забросить крючок под вожделенный кустик. И, надо отметить, с третьего раза у него это получилось. Блесна с крючком надежно запутались в ветвях на другом берегу и вытащить их нам уже не удалось. Потерпев такую конфузию, Женя порывался было перейти речку вброд, чтобы распутать чертову леску, но в этом месте было по пояс и я его отговорил. «Давай считать эту красную блесну нашим бескорыстным даром нимфе реки Тамбовки. Пусть она примет эту жертву, подобреет и тогда другим рыбакам в этот день повезет», — сказал я Жене и мы пошли в лагерь, где уже был готов обед.   Мои слова оказались пророческими, другим рыбакам действительно повезло больше, а в роли нимфы реки Тамбовки выступил Дима Никулин, который как-то умудрился зайти с другого берега и отцепить мою потерю.

 
  

 

Вернувшись раньше других с рыбалки, я не пожалел. Обед из морских, речных и прочих деликатесов был уже готов, а организаторы даже рады, что едоки не все сразу пришли — легче обслужить. Я не стал отвергать естественный энтузиазм наших поваров и всецело предался греху чревоугодия. Гребешок жареный, он же маринованный, уха и шашлык по очереди ласкали мои вкусовые рецепторы.

 

 

Насытившись, я подобрел и приступил к портретной съемке. Вот такие они — жители Сахалина — радушные, гостеприимные и немного стеснительные.

  

 

Пока я обедал, Вова отыскал-таки самое рыбное место на Тамбовке и поймал одну зазевавшуюся рыбешку. Сначала он пытался с ней разговаривать, рассказывал про три желания, а потом понял, что толку не будет, и начал тупо ловить. К концу обеда, голодный, но счастливый своим уловом, он вернулся в стойбище, где уже гужевались менее удачливые рыболовы. В результате с его рыбой захотели сфотографироваться все, образовалась даже очередь из желающих. Ну и меня тоже щелкнули. Будучи человеком тщеславным я вынес свою фотографию с рыбой в анонс этого отчета и теперь все будут думать, что я ее и поймал. До конца-то мало кто дочитает.