Режиссер-постановщик Василий Сенин сделал скучноватую инсценировку нескольких новелл Джованни Боккаччо. Костюмы богатые и даже изобретательные, есть на что посмотреть, это заслуга Фагили Сельской. Но истории простые, давно известные и постановщикам не удалось в них ничего добавить, ни намеков на современное, ни аллюзий на вневременное. Второй раз не пойду. в интернетах нашел пару рецензий от более сведущих критиков, чем впс, с которыми полностью согласен.

Алёна Привалова: В сценическом вакууме

Всё, что я скажу, едва ли может претендовать на объективность. Главным образом потому, что развлекательный театр (а то, что «Декамерон» относится именно к такому театру, предметом спора, думаю, не является) лежит вне сферы моих интересов в искусстве. Хороший спектакль, безусловно, может быть и развлечением – Николай Коляда, например, вывел же формулу смеха до слёз в течение всего действия и искренних слёз в финале как знак театрального качества – но вот может ли сугубо развлекательный спектакль быть хорошим…Антонен Арто называл артиста «атлетом сердца» – неплохо бы и режиссёру, и зрителю главным ориентиром считать поддержание сердечной формы, иначе для чего театр существует-то вообще?

«Декамерон», согласно предпремьерным интервью Василия Сенина, должен был стать довольно серьёзным разговором, попыткой отыскать ответы на универсальные вопросы, поставить под сомнение устоявшееся понятие греха, рассказать, где находится допустимая грань неистовости и свободы человеческого желания. На премьере перед глазами зрителей развернулось почти трёхчасовое действо, визуально придуманное и всячески украшенное (Фагиля Сельская, конечно, феерической фантазии художник) – но мне показалось, это как раз тот случай, когда в пышной обёртке нет обещанной конфетки. Решением режиссёра убрать обрамляющий нарратив исчезло то, что мне (и наверняка не только мне) всегда казалось главной структурообразующей частью «Декамерона» – мотив пира во время чумы и безудержного торжества жизни в обители мрака.

Чудеса в решете: уйма умопомрачительных костюмов, со вкусом подобранная италоязычная музыка (включая нежно мной любимый «Марш клоунов» Нино Рота), танцевальные переходы (пусть и не слишком внятные), балансирование на грани фола почти без соскальзывания в откровенную пошлость (Светлану Плотникову-настоятельницу, сладострастно подпрыгивающую на лежащем в телеге Сергее Богомолове, забудем, забудем), мерцающий Колизей Ильи Кутянского, стол ломится от бутафорских и подлинных яств – и злые чары чувства пустоты на сцене. И если в первом акте разодетые неапольскими проститутками горячие краснофакельские парни (не могу не вспомнить «Макулатуру» и великолепные ноги Ивана Басюры, которому в «Факеле» нашёлся достойный конкурент – Антон Войналович) веселят и вселяют надежду, то во втором начинаешь откровенно скучать, и невозможно оправдать эту скуку. Ощущения пустоты и разочарования (непонятно, откуда второе – ни на что ведь не надеялась) стали моими соседями почти на весь спектакль – они во мне и остались, когда артисты вышли на поклон, когда сама я вышла из театра.

Мария Кожина: В ожидании свиньи

Честно говоря, мне кажется, по поводу «Декамерона» у нас не получится дискуссии, потому что впечатления очень похожи. Спектакль красочный – можно бесконечно рассматривать костюмы и декорации, за что спасибо художникам Фагиле Сельской и Илье Кутянскому, но за ярким визуальным рядом нет ничего, над чем хотелось бы подумать, нет повода для анализа. В интервью режиссёр Василий Сенин говорит, что его «Декамерон» – это размышление о том, является ли любовь греховной. Но в спектакле нет альтернативы греху.

Из разных дней «Декамерона» режиссёр выбрал десять новелл, близких по тематике (все они так или иначе связаны с обманом), выстроил их в необходимом ему порядке, но при этом потерял те смыслы, которые заложены в произведении Боккаччо (о чем уже говорила Алёна). Новеллы, из которых состоит спектакль, иллюстрируют то, как человек нарушает божьи заповеди, но этому ничего не противопоставлено. У героев «Декамерона» Василия Сенина нет нравственной опоры. Они пытаются обратиться к Богу через посредников – священнослужителей – но вместо праведников сталкиваются с такими же грешниками, которым ничто земное не чуждо. О следующей жизни никто не заботится.

Герои спектакля думают о радостях и наслаждениях, которые доступны им сейчас, они идут на поводу у своих желаний, ради исполнения которых готовы предать, украсть или убить. Любовь здесь – прихоть, сиюминутное влечение. Весь смысл спектакля сводится к тому, что человек по природе своей грешен. В финале действия на сцене появляется свинья, точнее, артист, облачённый в костюм свиньи, – символ Дьявола. Обращаясь в зрительный зал, он подносит указательный палец ко рту, чтобы свидетели происходящего никому не рассказывали о том, что человеку после смерти придётся ответить за все свои деяния и, скорее всего, предстоит гореть в аду. Но, согласитесь, эта мысль неоригинальна.

Чтобы зрителю не было нестерпимо скучно, действие «раскрашено» музыкальными и танцевальными этюдами. Но созданный постановщиками карнавал не провозглашает ни свободу человека от существующих условностей, ни торжество человеческого естества, потому что человек здесь априори низок. Из-за того, что в спектакле нет конфликта (даже на уровне идей), замечательным артистам «Красного факела» нечего играть. Лишь некоторым из них удается быть убедительными в историях с антрепризным сюжетом: «муж – жена – любовник под кроватью».