Покинув капустник в «Юности» я переехал в Дом Ученых. В большом зале шел творческий вечер знаменитого советского поэта Евгения Евтушенко. Я впервые присутствовал на таком концерте. Тысячный зал был почти полон людьми моего возраста и старше. Они с большим вниманием и даже с любовью слушали стихи в авторском исполнении. Когда Евтушенко, читавший по книге, изредка запинался, многие готовы были подсказать, потому что знают наизусть.

Я много читал про хрущевскую оттепель, про шестидесятников, про вечера поэзии в Политехническом музее, про стихи, собиравшие стадионы. Видимо, концерт на который я попал, принадлежал к тому же ряду.

Когда-то «Комсомольская правда» напечатала обличительные стихи Евтушенко:

Директор хозяйственного магазина
влез в итальянские мокасины
. . . . .
Так будь же ты проклят, лжечародей,
Строитель страдающих очередей!

Группа политической песни «Амиго» положила эти стихи на музыку и с успехом исполняла. Это было очень по-советски. И посейчас Евтушенко остается глубоко советским поэтом. Даже его современные стихи — это стихи гражданственные, обличающие и бичующие, то есть генетически советские. Евтушенко всегда больше чем поэт и он не может быть вне политики. Любовная лирика не его конек.

Как не хватает Сахарова нам,
когда в погоне жалкой за престижем
никто из нас не может быть пристыжен
хотя б одним, кто не замаран сам!
. . . . .
Блажен, кто наготове стать другим.
Вот вы — наш поэтический лепила,
перелепили третий раз нам гимн
и ждёте, чтоб страна его любила?
Вы ни при ком не сможете пропасть —
вы монархист, но с примесью марксизма.
А марсиане вдруг захватят власть —
вы в тот же гимн подбавите марсизма.
. . . . .

Несмотря на свои 74 года поэт задорен, подвижен и весьма артистичен. Дай бог каждому! Интуитивно или вполне сознательно он превратил свой двухчасовой литературный вечер в полноценное шоу. Конечно, за филипкиркоровым ему не угнаться, но в перерыве он, как положено, поменял свою веселую рубаху на другую, еще более веселую. Все по законам эстрадного жанра.

Чтобы разнообразить концерт и напомнить зрителям свои песни он пригласил солистку новосибирской филармонии Дилару Ворфоломееву и ее аккомпаниатора Дмитрия Карпова.

Божественный голос Дилары добавил вечеру обаяния и блеска. Вроде бы такая простая вещь — тема Лары из старинного голливудского фильма «Доктор Живаго». Но когда слышишь ее вживую, начинаешь верить даже стихам. Это гипнотизирует.

Вы спросите, при чем тут Пастернак? Евтушенко много рассказывал про свое общение с нобелевским лауреатом, и даже процитировал по памяти одно из полученных от Бориса Леонидовича писем, весьма лестное для адресата. А однажды Пастернак ему сказал:
— Женя, никогда не призывайте в стихах смерть! Вот Володя и Сережа призывали — и она их настигла. (Тут зрителю становится понятно, что имеются в виду Маяковский и Есенин, которых Пастернак, выходит, упоминал в одном ряду с Евтушенко).
— И я пришел домой и в тот же вечер написал: «Жизнь, ты бьёшь меня под вздох, но не уложить. До семидесяти трёх собираюсь жить». А теперь и это надо переделывать, потому что мне уже 75 стукнуло!

Потом он поведал о своей дружбе с Фазилем (зрителю понятно, что Искандером), затем между прочим сообщил, что его стихотворение «Государство по имени «как бы» переведено на множество языков и в виде песни разошлось по всему миру. Евгений Евтушенко непосредственен как ребенок и столь же по-детски тщеславен. В свете софитов он абсолютно органичен, как мог бы быть органичен котенок, случайно выскочивший на сцену. И любящие зрители с умилением все ему прощают.

Голос у Евтушенко совсем не по-старчески сильный. Стихи он читает мастерски, с азартом, с куражом. К несчастью, иногда он столь же азартно принимался подпевать или, точнее, подкрикивать Диларе, путая свой поэтический дар с вокальным. Дилара мужественно улыбалась и продолжала петь, вопреки помощи знаменитого поэта. Это было очень смешно, но влюбленные зрители даже и «мелодекламацию» Евтушенко воспринимали восторженно. Честно говоря, я не знаю, что такое хэппенинг, но по-моему это был именно он, хэппенинг.

В конце один из зрителей вручил поэту букет и назвал его гением. Евтушенко тут же спросил, нельзя ли ему получить справку о гениальности, заверенную печатью академии наук. В чувстве юмора ему не откажешь.

Потом он стал читать одно из самых известных своих стихотворений, написанное в 1965 году, то есть более 40 лет назад. Перескажу его целиком.

Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.

Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.

Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.

я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.

И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?

А любил я Россию
всею кровью, хребтом —
ее реки в разливе
и когда подо льдом,

дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.

Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.

И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.

Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.

Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня,

Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.

 

Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
Здесь поэт сделал паузу и весь зал в едином порыве произнес:
значит, буду и я.

И ваш покорный слуга тоже невольно поддался общему восхищению поэтом. Если вы спросите меня — кто такой Евгений Евтушенко? — я отвечу: это плейбой, футурист в желтой рубахе, рок-певец, обличитель власти и просто классный мужик. Даже зависть берет.