Сегодня я встал в 7 утра, чтобы совершить решительный бросок из Алма-Аты в Киргизию. Это не потому, что я любознательный. Это потому, что самолеты из среднеазиатских республик летают в Новосибирск только раз в неделю, и ближайший подходящий отправлялся из аэропорта Манас.

От Алма-Аты до Манаса около 250 км и, к счастью, более 200 из них приходится на богатый Казахстан с его отличными по нашим сибирским меркам дорогами. Местность была степная, неразнообразная, иногда дорога прорезала невысокие холмы с живописными мусульманскими кладбищами. Вез меня красивый казах Мурат на видавшей виды БМВ, мы с ним от души позлословили насчет политиков и обсудили виды на урожай зерновых.

В трехчасовом путешествии нам систематически встречались три вещи: заснеженные вершины гор, пасущиеся стада и портреты Назарбаева. Вообще-то, горы появились на горизонте, когда мы еще ехали по Алма-Ате. А когда выехали — мы все время двигались вдоль горной гряды. Казалось, что она находится совсем недалеко от дороги, рукой подать, но Мурат сказал, что это иллюзия, что на самом деле до отрогов 20 километров. Поэтому в горы мы не поехали.

Нам неоднократно встречались табуны лошадей и отары овец, дощипывающие жухлую осеннюю траву. Да, конины и баранины я вдоволь наелся за два дня пребывания в гостеприимной восточной стране. У казахов есть поговорка, что от мяса можно получить три вида удовольствия: есть мясо, скакать на мясе и втыкать мясо в мясо. Брутальная народная мудрость. Суфражистки не одобрили бы.

В одном месте видели место массовой гибели овец. Видимо, водитель на большой скорости въехал в отару, переходившую дорогу в неположенном месте. Ба-р-раны, что с них взять! Мурат сказал, что одна взрослая овца весит 30 килограммов и стоит около 100 долларов. Я прикинул, что овец задавили на 3 штуки баксов. Какая нелепая смерть! Сколько шашлыка, бесбармака и лагмана пропало!

Ну и о Нурсултане Назарбаеве. Я вот что думаю. Государство, управляемое королем, называется королевством. Царь управляет царством. Султан управляет султанатом. А Казахстан, соответственно, это государство в форме нурсултаната.

Надо отметить, что наглядная агитация в Казахстане поставлена очень хорошо. Единой России стоит поучиться у своего казахстанского аналога — партии Нур Отан. Но, чем дальше от столицы — тем меньше надписей на русском языке.

В пути нам довелось героически преодолеть Кордайский перевал. Он не очень высокий, но, как видно из таблички, довольно опасный. И, опять же, уши немного закладывало.

На перевале я увидел множество дорожных знаков, довольно редко встречающихся в нашей равнинной местности. Более всего меня поразил специально устроенный Аварийный выезд с трассы. Он сделан на тот случай, если у кого-то при спуске откажут тормоза и придется останавливаться с помощью силы тяжести.

На кордайской таможне выяснилось, что у водителя Мурата просрочено удостоверение личности, дальше его не пустили, и границу мне пришлось пересекать пешком.

Лишившись машины, я ощущал себя не то пастором Шлагом, не то английским разведчиком викторианских времен, неожиданно забредшим в земли, принадлежащие воинственным пуштунским племенам. Но все оказалось по-будничному просто: рубли мне охотно поменяли на сомы в ближайшем обменнике, казахстанские погранцы шлепнули в мой загранпаспорт какой-то штампик, а киргизские — вообще не проявили интереса к моей особе. Возможно, это связано с тем, что казахстанский пост большой и красивый, а киргизстанский еще только строится на деньги Евросоюза. И, не имея нормального поста, киргизы ленятся штамповать паспорта. Что интересно, и те и другие открывали свои шлагбаумы врукопашную. Да, нелегка работа по охране границы.

По территории суверенной Киргизии я на всякий случай решил ехать на такси. Выбрал старенький Мерседес с водителем-корейцем, звали его Сашей. После непродолжительной, но энергичной торговли он меня победил, и я согласился доехать до аэропорта за 350 сомов (250 рублей). Меня оправдывает то, что на стороне Саши в споре принимали участие еще несколько киргизских таксистов, хором певших, что это такой тариф, что всегда за такие деньги возят и т.п. В Бишкек мы не заезжали, ехали в аэропорт Манас по объездной, пустынной трассе.

В отличие от Казахстана, Киргизия — бедная страна. Углеводородов на ее территории нет, в 90-е годы большинство производств закрылось, живет она транзитом китайских товаров и обслуживанием курортной зоны вокруг озера Иссык-Куль. Впрочем, и эти возможности заработка в силу слабости государственной власти, а может, из-за общей среднеазиатской неумелости и коррумпированности используются не в полную силу.

Во многих областях Киргизии отсутствует работа, в поисках доходов их жители переселяются поближе к столице, захватывая колхозные земли вдоль дороги. Мы проехали несколько таких поселков, построенных из саманного кирпича. Он делается из необожженной глины с примесью соломы, мякины и даже навоза и почти ничего не стоит. Глинобитные постройки не заряжают оптимизмом.

Аэропорт Манас довольно большой, но пустынный. В два часа дня ни одного автомобиля перед зоной вылета. Снаружи он довольно красивый, вокруг посажено много голубых елей, а ивы в ноябре еще сохраняют листву.

Внутри же аэровокзал темен и непригляден. Инфраструктура дохлая и грязноватая. Вайфай был, но не клеился. Рутинная процедура сдачи сумки в камеру хранения потребовала таскания оной сумки в другой конец здания на предмет просвечивания насквозь. «Безопасник» — понурый киргизский юноша — вяло сопровождал меня на этом пути. Тетеньки в камере хранения рассказали мне, что рядом есть американская военная база им. Питера Гемси, а когда я вознамерился базу сфотографировать, искренне поинтересовались, не шпион ли я? Я ответил, что не шпион, а разведчик, и тогда они мне все рассказали, какие американцы на этой базе злые и невежливые, был случай, водителя автозаправщика застрелили. А вот французы и испанцы, служившие на этой базе — приятные люди.

В столовой аэропорта обнаружил двух обедающих негров в военной форме, а вот еды там почему-то не было. «Так ведь обед! — развела руками официантка. — Все и кончилось». Я недобрым взглядом посмотрел на ковыряющих в зубах афроамериканцев и ушел из столовой. Саму базу мне сфотографировать не удалось, только кусочек забора. Зато на летном поле стояли американские транспортные самолеты.

Перед посадкой пообедал в кафешке, разговорился с 20-летней русской официанткой. Она не видит возможности жить в Киргизии и хочет уехать, но побаивается России. «Русские в Сибири очень злые, недобрые! — сказала она мне. — Все наши, кто там бывал, так говорят». Я впервые столкнулся с таким стереотипом восприятия сибиряков и даже не знал, что ответить. Не рассказывать же ей, ни разу в жизни не покидавшей Бишкек, что жители Сибири не так уж плохи, что есть еще москвичи. Потом она открыла мне секрет, у нее есть парень, турок, скоро они поженятся и уедут в Турцию. Может, оно и к лучшему. Русские, живущие в республиках Средней Азии, немного не такие как мы, материковые.

Наконец, нас позвали в самолет. Гуд бай, Киргизия, о-о!