Был у нас в смене один фрезеровщик. Туповат малость, но как-то по-своему. По работе — более-менее, а вот по жизни — чего-то у него заедало в башке. Но при этом он считал себя правее всех правых и святее Папы Римского. Он окончил институт, его поставили сменным мастером, а затем начальником цеховой смены. Юра его звали. Задрал Юра шнобель неописуемо как. Все у него тупые, все алкаши, все живут вчерашним днем, все… (вставьте сами ).

При этом он приходил советоваться по животрепещущему вопросу: «Вот раньше у меня была двойка и я ездил во второй полосе, а теперь у меня фольксваген и ездить по второй западло, а из левой меня гонят, потому что я больше 80 не езжу. Где мне ездить?» У меня нашелся только один ответ: «В п-де, Юра! На дороге таких чудил и без тебя хватает!»

Так вот, однажды темной ноченькой двое пошли за водовкой через забор, на обратном пути попались на глаза охране, немножко от них побегали, но были изловлены, скручены, препровождены куда надо, изъяты и запротоколированы. Наутро Юре вставили скипидарную клизму. За них. Юра прилетел в следующую ночь, слетел из своей будки в цех и залепил тихому безответному Мише оплеуху. Миша забился в угол. В цеху, несмотря на рев станков и механизмов, стало на мгновение тихо. Юра гордо развернулся и ушел в будку. Миша перевелся в другую вахту.
— А знаешь, почему он Мишку побил, а Димона нет? — спросил Вовик, следя как моя рука льет в его кружку пиво.
— Тоже мне бином Ньютона. Димон его так отоварит, что всем заводоуправлением уши заебутся приклеивать.
— И кто он после этого?
Риторический вопрос — понятный ответ.
— Ну кто, — вздохнул я, — Пидарас помойный, кто ж еще?

Ну, сказал и сказал, и забыл об этом разговоре. В общем-то, мы НСЦ не подчинены, у них свой цех, у нас свой. Но работаем по тем же сменам, вместе. Гром грянул через несколько дней. Вовик, будучи вызван чинить пресс, в полный голос обсудил с прессовщиком последние события. И передал ему мое определение Юры. Кто ж знал, что Юра вылезет из-за пресса! Он, сука такая, проверял шхеры, где могли скрывать и скрываться. Вот и за этим агрегатом такая есть.
— Ты как о начальнике отзываешься, сопляк?! — Мгновенно вышел на режим Юра. — Да как ты смеешь, сволочь! Да я начальнику твоему скажу! Пинком под жопу! Под забор! Бутылки собирать!

Юра стоял на полу, Вовик на станине, у ног Вовки ведро, в которую слили масло из гидросистемы. Так, на треть ведра. Вовка, не говоря худого слова, взял ведро, надел на прилизанную шевелюру Юрика и звонко пристукнул по донышку газовой тройкой. Это ключик такой разводной, господа хорошие. Килограмма два весит. Да и рука привыкла тяжелое таскать-крутить, а не пальчиками по клавишам гонять. Ведро налезло плотно. Юрик сел на жопу и отчетливо пернул. Прессовщик выпучил глаза. Вовик, насвистывая «Юность в сапогах» из сериала «Солдаты», как ни в чем ни бывало крутил накидную гайку в нутре пресса. К месту событий потянулся народ. По плечам фирменной отглаженной синей спецовки Юры текли темные потоки масла. Я подошел одним из последних. Переглянулся с Вовиком. Затем демонстративно неторопливо (да, сознаюсь, работал на публику, но не предавать же напарника!) натянул уборочные резиновые перчатки, с помощью еще пары ребят поднял Юру и отвел к монтерам, с которыми он вечно корешился.
— Вот. Довые-вался ваш дружок. Теперь вые-вайтесь сами.
Юрик глухо выл из-под ведра. Надо отдать должное монтерам: они орать не стали — просто приняли пса-рыцаря у меня, посадили на стул и приступили к работам. Я ушел. Через 10 минут пришел младший электрик и попросил ножовку. Уважительно взглянул на Вовку и исчез.

Еще через час к нам в наладочную ворвался разъяренный шакал — Юра с красными щеками и ушами — и завыл стаей гиен, заухал филином, зарычал медведем, завизжал несмазанной сиреной. Орал он на меня. Не успел я открыть рот и послать его на-уй, как Вовик вылез из старого кресла, неторопливо прошел в угол у двери, оказавшись за спиной этого козла, взял наше помойное ведро, надел на башку Юрика и грохнул сверху своей верной тройкой. Как гвоздь забил. После чего, удовлетворенно кивнув, вернулся досматривать столь грубо оборванный сон. Меня пробил смех. Трясясь от хохота, я повел Юрика через весь цех, обратно к электрикам. Вирус смеха оказался заразительным. Народ откровенно ржал, бросив работу. Особо впечатлительные катались по полу и не успевали стирать слезы. На пороге монтерской мы столкнулись с тем же младшим электриком. Он собирался вернуть ножовку. Дикий гогот потряс монтерскую. Народ полез под стол. Старшой электриков стоял посреди комнаты на коленях, прижав руки к животу, и мелко трясся. Я сам посадил Юрика на стул.
— В-в-во-о-о-вик? — выдавил из себя монтер.
— Вовик, — подтвердил я.
— Мужики-и-и! — заорал по матюгальнику один из электриков. — Прячьте на-уй ведра-а-а!
Цех ответил новым взрывом поросячьего визга. Из-под ведра доносились всхлипы. Посоветовав монтеру пилить осторожно — там мусор все-таки, я убрался вон. На следующий день вышел приказ об увольнении Вовки. Провожали мы его всем цехом.

Источник: anekdot.ru.