Рассказ перепечатан из дневника Домкратова. Кадр — из фильма Мела Гибсона «Страсти Христовы».   Ко мне подошла моя мать с традиционным вопросом: «Нет, ты мне объясни, кто и за что его распял?»   Моей матушке 80 лет, она у меня молодец, в здравом уме, по дому что-то делает, но вот с памятью никак. Поэтому на любой православный праздник она загоняет меня в угол и выбивает из меня лекцию по христианству. Это давно тянется. Мать у меня профессиональная коммунистка, всю жизнь проработала в горкоме и религия для нее была табу. Потом уже, будучи на пенсии в перестроечные годы она решила все-таки приобщиться к религиозному дискурсу. И началось.

 

— Так что же это получается? Они же там все были евреи?

— Да.

— И Христос был еврей?

— И он тоже.

— А православным тогда какое дело до этих еврейских разборок?

Вот что тут скажешь? Тем более что я сам атеист.

Хорошо, что есть верующие родственники. Матушка долго с ними общалась, что-то такое поняла. И опять пристала с вопросами: «Ты можешь мне человеческим языком объяснить, что там случилось, и что мы празднуем?».

Я попытался пересказать ей Новый Завет в понятной терминологии.

— Вот представь, была Римская империя, вроде СССР.

— Понятно.

— А в ней была союзная республика Иудея.

— Ну вот, уже по-человечески.

— Там был первый секретарь, по-ихнему первосвященник, Анна, как положено, из местных. И зам у него был по оргпартработе — Каиафа. А второй секретарь, как положено, был из центра, назывался прокуратор.

— Это Понтий Пилат который? И что они не могли сразу по-человечески написать! Ну и …?

— Ну и вот, был у них большой партийный праздник песах. Все готовятся, там отчетные собрания, торжественные доклады, все как обычно. А тут вдруг приезжает на осле какой-то диссидент. Деклассированные элементы ему осанну кричат. Нехорошо.

— Ага, поняла, это Христос значит. А в чем было его диссидентство?

— Ну, он выступал против формализма и начетничества.

— Ясно, волюнтарист!

— Ну, типа того. Общественник Иуда доложил куда надо, Христа повязали, засунули в обезьянник, решили устроить показательный процесс.

— То есть гласность у них была!

— Контролируемая. Анна и Каиафа собрали пленум, стали решать, как бороться с чуждыми проявлениями. Распять диссидента у них полномочий не было, санкция нужна была из центра, вот они и пошли ко второму секретарю Понтию Пилату. Говорят, давай распни диссидента этого, а то мы настучим, что ты провалил работу с местными кадрами.

— Да, эти баи в союзных республиках вечно так… Хорошо еще хоть спросили. Ну и дальше что?

— Понтий Пилат им говорит: «Не вешайте на меня своих диссидентов, идите к иудейскому предисполкома Ироду, он исполнительная власть, пусть и решает». Пошли к Ироду, тот отнекивается, дескать, не моя юрисдикция и вообще у меня вон Иродиада хуже Галины Брежневой себя ведет, а тут вы еще.

— Надо же, все как у людей!

— В том и смысл. Ну вот, пошли опять к Пилату, тот дал, наконец, санкцию, но с оговорками, как обычно: «Я умываю руки, под вашу ответственность, я докладную напишу, перегибы на местах и т. д.». А Христа распяли.

— Ну, вот теперь понятно!

— Ну, слава богу!

— Нет, стой, непонятно!

— Что непонятно?

— Как это может быть, чтобы первый секретарь был еврей?

________________________________________

В конце концов, я начинаю вопить, что я мирный атеист, и она сама меня таким воспитала, а религия — опиум для народа. Матушка мне сурово отвечает: «Ну, я же должна разобраться!».

И она разбирается. Но тут же все забывает, потому что возраст. И опять вопросы:

— А что разве католики христиане?

— Еще какие! 

— А какие ж из них христиане, если они все поляки? 

И вот такая фигня на каждый религиозный праздник.