Я не являюсь поклонником режиссера Тимофея Кулябина (и это мягко сказано), но опера, поставленная им в НГАТОиБ меня впечатлила. По крайней мере, первый и второй акты смотрятся на одном дыхании. Я с удовольствием сходил бы на эту оперу еще раз, если бы богомерзкий Мединский не закрыл ее. Сюжет вагнеровской оперы основан на средневековой германской легенде о поэте Тангейзере. В ней говорится о его плотской любви к языческой богине Венере, богохульстве и участии в соревновании миннезингеров. Кстати, Тангейзер — реальный исторический персонаж, живший в XIII веке. Фотографии Виктора Дмитриева

Кулябин перенес действие оперы в наше время: поэта-миннезингера сделал скандальным кинорежиссером, его увлечение Венерой превратил в съемки эротической кинокартины «Грот Венеры», богохульство выражается в том, что персонажем этой эпатажной киноленты становится Иисус Христос,  а соревнование певцов преобразовал в кинофестиваль — конкурс фильмов.

Среди людей, редко бывающих в опере, возникают наивные споры, в какой степени режиссер-постановщик может переносить действие во времени и в пространстве, вообще, менять контекст и по-своему трактовать замысел создателей? Отвечаю на этот простодушный вопрос: постановщик имеет право на любые трактовки. Всякая постановка, даже самая традиционная и нафталиновая, является в какой-то степени режиссерской интерпретацией. Смелая же трактовка классического произведения, если она не нарушает логику сюжета и мотивы персонажей, если не противоречат музыке, нравится зрителям и критике. А если трактовка идет совсем против шерсти — публика плюется и покидает шоу, в любом случае, каждый человек сам решает, нравится ему спектакль или нет.

Постановка «Тангейзера», осуществленная Тимофеем Кулябиным, представляется мне абсолютно оправданной. Перенос действия в XXI век сделал оперу понятной, актуальной, интересной и не нарушил сюжета, заданного некогда Рихардом Вагнером.

Более того, я уверен, постановка в костюмах и реалиях XIII века была бы скучна. Жизнь подкинула забавное сравнение: через неделю после «Тангейзера» я сходил в Музкомедию на мюзикл «Тристан и Изольда».  Там тоже средневековая легенда, но в условно-аутентичной трактовке — латы, мечи, короны и кубки. Вот только сюжет не трогает, потому что нет у меня самоотождествления ни с одним из героев. Герои мюзикла условны, картонны и сочувствия не вызывают. А персонажи кулябинского «Тангейзера» оказались неожиданно близки и понятны.

В результате всех наворотов постановка в НГАТОиБ получилась весьма сложносочиненная. Забавно, у постановки есть режиссер по фамилии Кулябин, а главным героем постановки является режиссер по фамилии Тангейзер. Получается, один режиссер поставил оперу про другого. Кино про кино я неоднократно смотрел, кино про оперу тоже встречал, а вот опера про кино — это впервые. Чтобы простодушный зритель во всех этих перипетиях не запутался, ему перед спектаклем продают программку с подробными объяснениями кто есть кто, а тем, кто сэкономил на программке, в начале каждого акта демонстрируют прямо на занавесе разъясняющий слайд. Причем, демонстрируют долго, целую минуту, чтобы любой идиот усвоил: «Иисус — киноактер, исполняющий роль Христа в фильме режиссера Тангейзера «Грот Венеры». А вовсе не тот бог, которому в церкви свечку ставят. Впрочем, об идиотах я еще сделаю отдельную запись.

Первый акт оперы Кулябин придумал удачно — он спародировал съемки фильма. Все, что есть в съемочном павильоне, присутствует на сцене Оперного. Камера на кране и рельсы для проездов, оператор со стэдикамом и ведущим его ассистентом, девочка с хлопушкой, девочка с раскадровкой, макет декорации на столе у режиссера, группа осветителей со своими софитами и, наконец, режиссер, показывающий актерам, как надо играть. Не хватало только кейтеринга и кресла с надписью «Тангейзер» на спинке. Вся эта съемочная суета сделала полуторачасовой акт оперы очень даже нескучным действом.

Второй акт оперы просто великолепен. Сцена оформлена как сцена на международном кинофестивале, обслуживающий персонал наводит глянец, на видеоэкранах крутится заставка с призом конкурса. Фанфары играют из «лодочек» — маленьких балкончиков в зале, чем достигается объемность звучания. Хор в вечерних платьях и смокингах по красной дорожке поднимается на сцену, вокруг ожесточенно сверкают вспышками полтора десятка фотографов. Кулябин сумел создать праздничное настроение и передать настоящую атмосферу конкурса.

А вот третий акт меня откровенно разочаровал. Ни действия, ни картинки, один лишь голый вокал. Скучно. Брошенный и забытый всеми кинорежиссер Тангейзер уныло сходит с ума на захламленной съемочной площадке. А ведь его безумие могло бы сопровождаться фантастическими видениями. Он же там поет о паломничестве в Рим, о своём раскаянии и о жестокости папы, который сказал, что отход от христианской веры и грех богохульства не может быть прощён, как не может расцвести папский посох. Я, честно говоря, ожидал увидеть на сцене Колизей, собор св. Петра, папу в папомобиле или еще что-то подобное или бесподобное. После всего, что постановщики наколбасили в первом и втором акте, это не выглядело бы экзотикой, гулять так гулять! Но — увы. Поэтому в заголовке и сказано «2:1 в пользу оперы».

И немного о музыке. Музыка Вагнера, которую я по большей части слышал впервые, оказалась, вопреки моим ожиданиям, очень простой, не сложнее Верди. И отдельные арии были трогательными.