— В ваше время писатель впитывал в себя, фигурально выражаясь, слезы мира, а затем создавал текст, остро задевающий человеческую душу. Людям тогда нравилось, что их берут за душу по дороге с земского собрания на каторгу. Причем они позволяли трогать себя за это самое не только лицам духовного звания или хотя бы аристократического круга, а вообще любому парвеню с сомнительной метрикой. Но сейчас, через столетие, таблица соответствий стала совсем другой. От писателя требуется преобразовать жизненные впечатления в текст, приносящий максимальную прибыль. Понимаете? Литературное творчество превратилось в искусство составления буквенных комбинаций, продающихся наилучшим образом. Это тоже своего рода каббала. Но не та, которую практиковал мой дедушка.
— Писатель, вы хотите сказать, стал каббалистом?
— Писатель, батенька, тут вообще ни при чем. Эта рыночная каббалистика изучается маркетологами. Писателю остается только применять ее законы на практике. Но самое смешное, что эти маркетологи обыкновенно полные идиоты. Они на самом деле не знают, какая комбинация букв будет востребована рынком и почему. Они только делают вид, что знают.
— Ну и ужасы вы рассказываете, — пробормотал Т. — Какие-то мракетологи… Это от слова «мрак»?
— В общем да, — хихикнул Ариэль.
— И что же, автор соглашается на все их требования?
— Само понятие автора в прежнем смысле исчезло. Романы обычно пишутся бригадами специалистов, каждый из которых отвечает за отдельный аспект повествования. А затем сшитые вместе куски причесывает редактор, чтобы они не смотрелись разнородно. Делают дракона, хе-хе.
— Позвольте, — сказал Т., — вы хотите сказать, что я тоже сделан по такой схеме?
— Увы, граф, — ответил Ариэль. — Увы, но это так.
— То есть я даже не ваше творение, а просто составная щука?
— Скажем так — я ваш главный создатель. Тот повар, который соединяет куски щуки вместе. Я задаю общий контур, решаю, что останется, а что уйдет. Придумываю кое-что и сам. Но большую часть текста прописывают другие.
— Так это ваши маркитанты придумали, чтобы я Аксинью… того? А потом за топор?
Ариэль сделал еле заметное движение головой, в котором все-таки можно было опознать утвердительный кивок.
— Можете утешиться тем, — сказал он, — что любой живой человек ничем от вас не отличается. Как говорил мой дедушка, душа — это сценическая площадка, на которой действуют двадцать два могущества, семь сефирот и три… три… вот черт, забыл. Неважно. Каждый человек в любую секунду жизни создается временным балансом могуществ. Когда эти древние силы выходят на сцену и играют свои роли, человеку кажется, что его обуревают страсти, посещают озарения, мучают фобии, разбивает лень и так далее. Это как корабль, на котором борются друг с другом призрачные матросы. Те же самые матросы плывут и на всех остальных кораблях в мире, поэтому все корабли-призраки так похожи друг на друга. Разница только в том, как развивается драка за штурвал.
— А куда плывут эти корабли? — спросил Т.
— Они слишком быстро тонут, чтобы куда-нибудь плыть. А берег слишком далеко. Это уж не говоря о том, что плавают они большей частью неровными кругами, а берег и море на самом деле мираж.
— Оптимистично. И ничего кроме этих матросов в человеке нет?
— Ничего, — ответил Ариэль. — Так что не расстраивайтесь. Не вы один составная щука. Единого автора нет ни у кого из нас.
— Я не хотел спорить на эту тему с покойной княгиней, — сказал Т., — но принято считать, что такой автор у людей все же имеется. Это Бог.
— «Бог» — просто бренд на обложке, — ухмыльнулся Ариэль. — Хорошо раскрученный бренд. Но текст пишут все окрестные бесы, кому только не лень. А потом этот непонятно кем написанный текст пытается сам что-то такое сочинять и придумывать — ведь просто уму непостижимо. Дедушка говорил, человек настолько призрачное существо, что для него вдвойне греховно плодить вокруг себя новых призраков…
— Выходит, вы не единственный демиург, а просто один из работников этой адской фабрики?
Ариэль горестно закивал.
— А много там еще народу?
— Да порядочно, — сказал Ариэль. — Если со мной, то пять. Пять элементов, хе-хе.
— Расскажите по порядку.
— Про себя я уже объяснил. Второй — Митенька Бершадский. Он у нас отвечает за эротику, гламур и непротивление злу насилием. Молодой человек, но весьма уже известный. Восходящая звезда заходящего жанра. Титан малой антигламурной формы.
— А что это? — спросил Т.
— Долго рассказывать. Срывание всех и всяческих масок, трусиков и крестов. Востребованный острый ум, берет за колонку от восьмисот долларов и выше.
— А почему он отвечает за непротивление?
— Потому что бывший политтехнолог.
— Какой-то он дурак, этот ваш острый ум, — пожаловался Т. — «Поберегись, поберегись…»
— Такие у нас политтехнологии.
— Ладно, можете не продолжать — все равно не пойму. Кто следующий?
— Номер три — Гриша Овнюк, — ответил Ариэль. — Когда вы перестреливаетесь с Кнопфом, прыгаете с моста в реку на рясе-парашюте, или выясняете отношения с амазонскими убийцами, это все он. Гриша, чтоб вы знали, гений.
— Гений?
— Да. Суперценный кадр, наше главное достояние. Широчайший специалист. Остросюжетник, мастер мирового уровня. Только один серьезный недостаток — везде и всегда нарасхват. Поэтому все время занят и для нас работает левой ногой.
— Кто еще?
— Есть еще узкие спецы. Это Гоша Пиворылов. Номер четыре.
— А он по какой части?
— Торчок. Ну, или криэйтор психоделического контента, как в ведомости написано. Взяли для полифонии — маркетологи говорят, один торч на сто страниц по-любому не помешает. Он тоже в своем роде звезда. Вернее, звездочка — не такого масштаба, как Овнюк, но без работы не останется. Он всему гламуру и антигламуру легкие наркотики пишет. Если надо, может и тяжелые. Отвечает, короче, за измененные состояния сознания, в том числе за алкогольную интоксикацию. Например, когда вы выпиваете графинчик водки и вам хочется жить и смеяться, и смотреть без конца в синее небо. Кислотный трип с лошадью тоже он делал.
— Простите, что?
— Ну кислотный трип, когда с вами лошадь говорила. В ваше время ЛСД не было, поэтому пришлось вас спорыньей кормить. Гоша говорит, спорынья как-то связана с лизергиновой кислотой.
— Так это из-за спорыньи, — наморщился Т., — вот оно что… Я чуть с ума не сошел. А зачем он меня на скопчество подбивал, ваш Гоша?
— Это не Гоша, — сказал Ариэль. — Был бы Гоша, вы бы сейчас с гвоздем в дырочке сидели. Я же объяснял, за эротику у нас отвечает Митенька.
— Позвольте, какая ж это эротика, когда лошадь советует взять топор и отрубить причинное место?
— Эротика — все, что связано с гениталиями, — ответил Ариэль. — Так у нас по генеральной инструкции. Пиворылов после косячка вам все что хочешь отрубит, ему не жалко. А вот Митенька вам ничего рубить не станет, поскольку сам на бабки попадет. Как он потом свои эротические сцены клепать будет?
— Да, — сказал Т. — Продумано.
— Это только так кажется. На самом деле постоянные накладки.
Т. зашевелил губами, подгибая пальцы. Потом сказал:
— Постойте. Вы же говорили, пять элементов. Раз — это вы. Потом Митенька. Третий Гриша Овнюк. Четвертый Гоша Пиворылов. А пятый кто?
Лицо Ариэля вновь превратилось в императорскую маску. Видно было, что ему неприятен этот вопрос.
— Про пятого даже вспоминать не хочется. По личным причинам — у меня с ним конфликт. Ну да, есть еще один автор, который ваши внутренние монологи пишет. Создает, так сказать, закавыченный поток сознания. Метафизик абсолюта. Это я смеюсь, конечно. Таких метафизиков в Москве как неебаных тараканов, простите за выражение. В каждой хрущобе точно есть пара.
— А почему у вас конфликт?
— Да он мне хамит все время, когда я его продукт правлю. Я его теперь вообще читать бросил, отфильтрую при последней правке. Большую часть выкину. Когда по сюжету нужно, я вам правильные мысли сам добавляю, так оно надежнее.
— А чем вам не нравится его продукт?
— Да он постоянно на левые темы уходит. Не хочет по сюжету работать. И много о себе думает. «Я, мол, у вас не просто пятый номер, я пятая эссенция — квинтэссенция по-латыни. Весь смысл во мне, а вы — просто рамка…» А читатель эту квинтэссенцию как раз и пропускает. Интересно нормальному человеку что? Сюжет и чем кончится.
— Зачем он тогда вообще нужен?
— По первоначальному плану без него было нельзя. Такому герою как вы положено много специфических мыслей. Надо, чтобы присутствовали метафизические раздумья, мистические прозрения и все такое прочее. Потому только и наняли. А вообще он шизофреник, точно говорю. Посмотрели бы вы, как он рецензии на себя читает. Шуршит в углу газетой и бормочет: «Как? Погас волшебный фонарь? А что ж ты в него ссала-то пять лет, пизда? Ссала-то чего?» И вся метафизика. Вы для него лебединая песня, граф, потому что больше нигде ему столько места не дадут.
— А как его узнать, этого квинтэссентора?
— Узнать можно, например, так — когда среди шума битвы вы вдруг задумываетесь о ее смысле, это он и есть.
— Если среди шума битвы задуматься о ее смысле, — пробормотал Т., — весь смысл будет в том, что вас прибьют.
— Вот и наши маркетологи примерно так говорят, — ухмыльнулся Ариэль.
— А почему я Т.?
— Это тоже маркетологи решили. Толстой — такое слово, что все со школы помнят. Услышишь, и сразу перед глазами величественный старец в блузе, с ладонями за пояском. Куда такому с моста прыгать. А вот Т. — это загадочно, сексуально и романтично. В теперешних обстоятельствах самое то.
— А почему именно граф? Это важно?
— Даже очень, — ответил Ариэль. — Маркетологи говорят, сегодня граф Толстой интересен публике только как граф, но не как Толстой. Идеи его особо никому не нужны, и книги его востребованы только по той причине, что он был настоящим аристократом и с пеленок до смерти жил в полном шоколадном гламуре. Если «Анну Каренину» и «Войну и мир» до сих пор читают, это для того, чтобы выяснить, как состоятельные господа жили в России, когда Рублевки еще не было. Причем выяснить из первых графских рук.
Август 9, 2015 в 09:58 
Рубрики: 
Комментарии
Немного HTML кода:
<a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>
Подписаться на RSS-ленту комментариев