Обнаружил в сети лекцию уникального специалиста по КНДР, кандидата исторических наук, преподавателя Австралийского национального университета в Канберре Андрея Ланькова, которую он прочитал 8 февраля 2006 года в клубе — литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции «Полит.ру». Многое в жизни Северной Кореи стало более понятным. Это принадлежащие лектору сайты: Случайные заметки Андрея Ланькова Корея. Страна и люди Привожу небольшую выдержку из лекции.

Жесткая распределительная система. Т.е., естественно, ликвидация всех видов частной экономической деятельности в конце 50-х гг. С 1957 г. переход на карточки, а с конца 60-х гг. — тотальная карточная система. С конца декабря 1957 г. вводится запрет (причем он реально действовал) на торговлю зерновыми на частных рынках. Это было сильно подсудное дело. Надо учитывать специфику корейского питания: 80-90% всех калорий корейцы получали и получают (речь идет не о южных корейцах, толстеньких, питающихся мясом и пр.) из риса, кукурузы и ячменя. Частная торговля всеми этими зерновыми продуктами строжайшим образом запрещается. К концу 60-х гг. карточная система становится всеобъемлющей. И примерно с 1970 г. в северокорейских магазинах нельзя купить абсолютно ничего: это просто распределительные пункты.

Существует очень сложная система иерархии. Люди получают от 900 г зерновых в день (это рабочие на тяжелом производстве) до 100 г зерновых (это на каждого младенца меньше полугода или года, не помню точно). Самая типичная норма – это 700 г зерновых на работающего человека, 350 г – на иждивенца. Сверх этого – 4 раза в год по полкило мяса, 2 яйца в месяц и т.д. Я говорю о хороших временах. Все это очень жестко. 

Рынки, правда, вопреки часто встречающимся утверждениям, существовали всегда, но частное сельскохозяйственное производство было либо запрещено, либо ограничено. В частности, можно было иметь, например, куриц, но из животных ничего крупнее. Приусадебный участок: 30 кв. м в городах, до 100 кв. м (т.е. 1 сотка) – в деревнях. Много на этом не вырастишь. А то, что выращивали, продавали по совершенно запредельным ценам. Я хорошо помню, что одна курица в Пхеньяне в середине 80-х гг. (когда я там жил) стоила чуть больше половины месячной зарплаты, 2/3 зарплаты. Понятно, что за такие деньги не напокупаешь.

Лекцию Андрея Ланькова интересно сопоставить с впечатлениями наших туристов, посещавших КНДР. Вот, например, путевые заметки известного дизайнера Артемия Лебедева. Они  датированы 28 апреля — 06 мая 95 года чучхе (2006). Привожу ссылки и небольшую цитату.

Северная Корея. Часть I. Основные детали.
Северная Корея. Часть II. Оборона.
Северная Корея. Часть III. Визуальная культура.
Северная Корея. Часть IV. Дороги и транспорт.
Северная Корея. Часть V

В Северной Корее железный занавес располагается не вертикально вдоль границ, а горизонтально, накрывая равномерно всю территорию страны.

Мобильный телефон нужно сдать на хранение в аэропорту. Его кладут в матерчатый мешочек и куда-то уносят. Взамен дают квитанцию на рисовой бумаге. Телефон приносят обратно перед вылетом. Никакого роуминга, естественно, нет, поэтому сигнал на телефоне не отображается. Но если перейти в ручной выбор сети, предлагается оператор PRK 03. Это означает, что сотовая связь тут есть. Хотя я ни разу не видел ни одного человека с чем-либо, напоминающим мобильник.

Как ни странно, можно спокойно ввозить фотоаппарат и ноутбук. О том, что бывают сотовые телефоны в виде карточки, которую можно подключить к компьютеру, тут, похоже, не подозревают. Надеюсь, читатель простит мне сомнительное качество некоторых фотографий — все, кроме видов на запланированных остановках, снималось из окна машины на скорости 100 км/ч.

Интернета в стране, естественно, тоже нет (есть интранет). Компьютер я видел три раза — на паспортном контроле, в гостинице и в образцово-показательном доме образцово-показательной колхозницы образцово-показательного колхоза. Поскольку это чуть ли не единственный жилой дом в стране, куда может зайти иностранец, имиджмейкеры предусмотрительно установили в гостиной нечто, похожее на компьютер (системный блок несуществующей уже лет восемь компании Digital, клавиатура HP, загадочный монитор с колонками). Проверил — компьютер даже для виду не воткнули в сеть.

С момента прилета к туристу приставляется гид с языком и водитель. Перемещаться куда-либо можно только в их непосредственной компании. К гиду еще в дополнение приставили студентку-стажерку. Так вчетвером мы и перемещались целую неделю.

Выходить из гостиницы нельзя. Не может быть и речи о том, чтобы погулять по городу. Маршрут составлен заранее — каждый день несколько достопримечательностей. Выезд около 8 утра, достопримечательность, обед около 12, вторая-третья достопримечательность, возврат в гостиницу к 6-7, ужин, сон.

Все, что может увидеть иностранец, тщательно продумано заранее. Если обед в городе, то ресторан будет в таком месте, откуда никакой городской жизни не видно — только заборчик, зелень, горы и пр. Принимающую сторону очень волнует впечатление, которое останется у туриста от посещения страны. Нужно развеять все мифы о том, как в Северной Корее все плохо. В Пхеньянской гостинице телевизор показывает BBC, пару китайских каналов и НТВ — не пожалуешься на ограничение свободы СМИ. Кормят сытно — не пожалуешься на голод.

А вот путевые заметки совсем молодого туриста (это и хорошо, человек нашего советского социализма почти не видел), некоего Яна из города Ярославля, который посетил КНДР в мае 2007.  У парня проблемы с пунктуацией, но абсолютно деидеологизированный взгляд и неплохое чувство юмора. Я последовательно привожу ссылки на весь его опус, но первые три из них посвящены исключительно Владивостоку и Сахалину, про Корею в них ничего нет.

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14 

Багаж мы получили моментально, даже быстрее нашей благообразной православной миссии, не говоря уже о корейцах, багаж которых шмонали чуть в стороне. Паспортный контроль — моментально, сразу же за ним стоят две женщины, одна молоденькая, другая олдовая, и обе улыбаются так, что улыбками своими освещают самые затхлые уголки зала прилёта. «Вы туристы из России?» — спрашивает юная леди, по-русски естественно, потому что я могу дать гарантии, что по-корейски эту фразу никогда не скажу и не пойму. «Ну типа», — потупив озорные глазки в пол, говорим мы, и в целом, диалога можно было избежать, потому что наши служители культа и строители с сахалинским коммерсом ещё не вышли, а с корейскими лесорубами сходство у нас было небольшое. В процессе этой нехитрой беседы какой-то чувак в форме забирает у нас мобильники, бережно прячет их в холщовый мешочек, а мешочек поволок куда-то к себе в норку, выдав в замен какое-то подобие квитанции, правда, её мы рассмотреть не успели, потому что ею сразу завладела мадам, которая постарше. Равно как и нашими паспортами. «Будете уезжать — вернём», — сказала нам товарищ гид и упрятала их к себе в ридикюль. На мой резонный вопрос спустя некоторое время, мол, а зачем, мы и так с ними походим весьма успешно, товарищ не менее резонно ответила: «а чтобы не потеряли».

Чтобы не говорить постоянно «та, которая помоложе» и «та, которая постарше», пришла пора вспомнить их имена, что будет бесполезным занятием, потому что запомнили мы имя только молоденькой, моей сверстницы, впрочем, оно и логично, так как одинаковый возраст везде объединяет. Звали её Кён Кхи, или Гхи, я так и врубился до сих пор, фамилия вроде была Ли, но это уж точно совершенно неважно. Девочка сразу же была переименована в Кенни, для удобства, а то пока выговариваешь «парни, Ли Кён Гхи и непомнюкакзвалистаршуюмадам нас зовут кушать!», успеешь нажраться или курсовую написать. Кенни — это было очень удобно, и очень шло к её типажу — миниатюрной, стройной миловидной кореянке, волосы почти всегда в хвостик и бантик салатового цвета, в тон к юбке. Более того, плюсом так же являлось то, что по теме и без темы можно было говорить «О, Боже мой! Они убили Кенни! Сволочи!» и как дурачкам всегда ржать над этим.

Второго нашего гида я так и не узнал, как зовут, хоть и спрашивал в течении поездки раза четыре. Для удобства в общении её называли просто «мадам» и изредка «гэбня», ибо по-русски она говорила хуже Кенни, или делала вид, что говорит хуже, в воспитании нашем участие принимала редко и судя по всему была приставлена некими неизвестными нам силами к весёленькой бесшабашной зелёной Кенни.

Вообще гид в Северной Корее — очень уважаемая и ответственная работа, поэтому кастинг на неё проводится в десятки раз круче чем на лесоруба за границу. Ведь гиды будут напрямую общаться с людьми из-за рубежа, а ничего опаснее иностранцев в жизни не существует. Именно поэтому их арийскость и убеждения не должны вызывать ни малейшего сомнения. Это настоящая корейская элита. Кенни была тому прямым подтверждением — отец её был дипломатом в Москве в начале 90х, поэтому до 14 лет Кенни жила в столице нашей могучей державушки. Уже только тот факт, что кореец был за границей, не говоря о том, что жил там, сводит его элитарность к нескольким сотым процента от населения страны — именно такое количество когда-либо выезжало за рубеж. Брат Кенни работал на радио-телевидении, отец сейчас в аппарате, в общем, интеллигентные корейские мажоры. Сама она окончила какой-то нужный университет по специальности «русский язык» и сейчас вот пару лет как работает с русскими туристами. Жалуется, что таковых немного, и она часто сидит без работы, так, в дветыщиседьмом мы были лишь третьими русскими туристами, а ведь уже конец мая.