Дочери сделали подарок на Новый Год. Это одна из первых книг автора и сам он, когда стал великим, не очень ею гордился. Чтение, надо признать, не самое увлекательное, но обильно сдобренное фирменной марктвеновской самоиронией.

В 1867 года молодой журналист Марк Твен в составе группы американцев совершил полугодовое путешествие по странам Средиземного моря на специально зафрахтованном пароходе «Квакер-Сити». Экскурсанты посетили Францию, Италию, Израиль (Сирию) и Северную Африку. Доплыли даже до Крыма, где их с какого-то перепугу принял сам император Александр II Николаевич. Кстати, в этом же году Америке была продана Аляска.

Незаметно пролетели пять лет и снова понадобилось переоформить лицензии на оружие.  Теперь это очень непросто сделать: медицинская справка, свидетельство о прохождении курса обращения с оружием, справка от участкового о наличии сейфа для хранения оружия и почему-то охотничий билет. Как будто из газового револьвера можно подстрелит лося. Вся система регистрации оружия для частных лиц стала очень сложной, трудно проходимой, в общем, запретительной. Некоторые связывают это с созданием Национальной гвардии и усилившимися страхами российского руководства.

С Маркесом у меня отношения как-то не складываются. Читаешь его читаешь, читаешь-читаешь, да и бросишь. Причем, не то чтобы сознательно бросишь, мол, «хватит читать эту нудятину, займусь чем-нибудь поинтереснее», а так, между делом, отложишь книгу, чтобы поужинать, а потом и забудешь про нее.

Когда-то в юности я уже пытался прочитать «Осень патриарха», но потерял роман из виду. На этот раз проявил чудеса упорства и дочитал до конца. А зря. Ничего нового не приобрел. Всё одно да потому, длиннейшие предложения без знаков препинания и бесконечные повторы одного и того же набора мыслей.

Давно хотел прочитать «Прокляты и убиты», но в магазине роман искать не хотел. Поэтому купил себе, наконец, электронную книгу.

Роман, конечно, тяжелый. В тексте Виктора Петровича чувствуется корневая, звериная ненависть к советской власти, ко всему советскому начальству, в особенности, к военному. В отличие от прозы Виктора Некрасова с любимым солдатами политруком Сенечкой, астафьевский политотделец — отвратительная сволочь, и в финале автор его с удовольствием убивает.

Астафьев родился в 1924, в один год с моей мамой, Думаю, в своей нелюбви к коммунистическому строю они сошлись бы.

Спектакль Новокузнецкого драматического сильно затянутый, вычурный и, в целом, неудачный. Я, как поклонник Салтыкова-Щедрина, довольно хорошо помню его книги и любезно разъяснял своим спутницам, что происходит на сцене. Большинству же зрителей действо было менее понятно. Перевод прозы в драматургию непростая работа и авторы спектакля с ней не справились.

Речевые характеристики лицемера Порфирия Головлева это елейное обращение «Милый друг маменька» и постоянные уменьшительно-ласкательные по отношению к еде: «И всего было бы у тебя довольно: и картофельцу, и капустки, и горошку… Так ли, брат, я говорю?» Этого я со сцены не услышал, и Иудушку не узнал.

Театральный фестиваль «Ново-Сибирский транзит».

Сходил на «Колыбельную для Софьи» минусинского драмтеатра. По повести Замятина «Наводнение».

Нудная пантомима под однообразную музыку. Актрисы часто заламывали руки и иногда что-то говорили. Мучительно клонило в сон. В антракте малодушно сбежал.